— Мы внимательно посмотрим все эти картинки и отберем те, которые заинтересуют тебя и которые дадут нам возможность узнать, откуда ты и кто ты такой. Если ты увидишь что-либо, что может помочь нам ответить на эти вопросы, ты должен каким-то образом сообщить об этом. Или залаять, или поставить лапу на картинку, либо завилять хвостом.

— Сумасшедший дом, — сказал Тревис.

— Ты понимаешь меня, Эйнштейн? — спросила Нора.

Ретривер негромко тявкнул.

— Ничего не получится, — сказал Тревис.

— Нет, получится, — возразила Нора. — Он не умеет ни разговаривать, ни писать, но может показывать. Если Эйнштейн укажет нам на десяток картинок, мы попробуем понять, какой смысл он в это вкладывает или каким образом это связано с его происхождением. Со временем мы сумеем соотнести эти картинки друг с другом и узнать, что он хотел бы нам сказать.

Пес, морда которого все еще была зажата между ладонями Норы, скосил глаза на Тревиса и снова тявкнул.

— Мы готовы? — спросила Нора.

Эйнштейн бросил на нее быстрый взгляд и завилял хвостом.

— Хорошо, — сказала она, разжимая ладони. — Давай начинать.

В течение многих часов в среду, четверг и пятницу они пролистали множество книг и журналов, показывая Эйнштейну картинки и фотографии, изображавшие самые различные предметы: людей, деревья, цветы, собак, других животных, станки, городские и деревенские улицы, автомобили, корабли, самолеты, еду, рекламу различных товаров — в надежде, что некоторые из них вызовут в нем интерес. Эйнштейн лаял, ставил лапу на картинки, тявкал, нюхал и вилял хвостом при виде, по крайней мере, ста из многих тысяч изображений, при этом выбор его был настолько непредсказуем, что Тревис вообще не находил между ними никакой связи.

Эйнштейну очень понравилась реклама автомобиля, на которой тот сравнивался с мощным тигром и был помещен в железную клетку. Было непонятно, что именно заинтересовало его — автомобиль или тигр. Пес также заинтересовался несколькими картинками, рекламирующими компьютеры, собачий корм, стереофонический кассетный плейер, а также изображавшими книги, бабочек, попугая, унылого человека в тюремной камере, четверых молодых людей, играющих в полосатый пляжный мяч, Микки Мауса, скрипку, мужчину на тренажере «бегущая дорожка» и множество других сюжетов. Он пришел в восторг от фотографии золотистого ретривера, похожего на него самого, и коккер-спаниеля, но изображения собак других пород его почему-то оставили равнодушным.

Самым странным и загадочным образом Эйнштейн отреагировал на фотографию, сопровождавшую журнальную статью о фильме, снимаемом на киностудии «XX век — Фокс». Картина была посвящена всяким сверхъестественным явлениям: призракам, полтергейсту, демонам, восставшим из преисподней, и так далее. На фотографии, приведшей его в страшное возбуждение, было запечатлено демонического вида существо с огромной челюстью, жуткими клыками и светящимися, как фонари, глазами. Существо это было не страшнее других, изображенных рядом, но Эйнштейна поразило именно оно.

Залаяв на картинку, ретривер отбежал за диван и стал выглядывать оттуда, как будто опасался, что существо может сойти со страницы журнала и наброситься на него. Прячась за диваном, он опять залаял, заскулил, и Норе пришлось уговаривать его подойти к журналу. Увидев изображение демона во второй раз, Эйнштейн злобно зарычал и стал неуклюже переворачивать страницы лапами, пока наконец не закрыл журнал.

— Это что, какая-нибудь особенная картинка? — спросила Нора.

Эйнштейн уставился на нее и задрожал.

Нора терпеливо открыла журнал на той же странице. Эйнштейн опять закрыл его. Нора вновь нашла нужную страницу. Эйнштейн закрыл журнал в третий раз, схватил его зубами и понес из комнаты.

Тревис и Нора последовали за ретривером на кухню, где он направился прямиком к мусорному ведру. Подняв с помощью педали крышку ведра, Эйнштейн опустил туда журнал и, сняв лапу с педали, захлопнул крышку.

— Что происходит? — спросила Нора.

— Я думаю, что он точно не пойдет на этот фильм.

— Четвероногий кинокритик.

Все это произошло в четверг днем. В пятницу вечером отчаяние и Тревиса, и пса достигло критической точки.

Иногда Эйнштейн проявлял необычную сообразительность, а иногда вел себя как обычная собака, и эта амплитуда между собачьим гением и уровнем обычной дворняги могла сбить с толку любого, кто попытался бы понять природу его способностей. Тревис уже начал думать, что, может быть, лучше воспринимать ретривера таким, какой он есть: быть готовым к неожиданным проявлениям его умственных способностей, но не ждать их постоянно. Скорее всего эта тайна так и останется нераскрытой.

Нора, однако, сохраняла спокойствие. Она не уставала повторять, что Рим не сразу строился и что любой успех требует усердия, настойчивости, терпения и времени.

Когда Нора начинала читать им подобные нотации, Тревис устало вздыхал, а Эйнштейн начинал зевать.

Однако она была непоколебима. После того как они просмотрели все картинки в книгах и журналах, Нора собрала те, на которые Эйнштейн так или иначе отреагировал, разложила их на полу и попыталась с его помощью выяснить, какая между ними существует связь.

— На этих картинках изображены существа и предметы, которые играли важную роль в его прошлом, — сказала Нора.

— С уверенностью утверждать нельзя, — ответил Тревис.

— Ну вот давай его и спросим, — предложила Нора. — Он же сам выбрал эти картинки, потому что мы просили его об этом.

— Ты уверена, что он понимает правила игры?

— Да, — сказала она убежденно.

Пес тявкнул.

Нора взяла рукой лапу Эйнштейна и поставила ее на фотографию, изображавшую скрипку.

— О'кей, псина. Ты выбрал скрипку, значит, этот инструмент каким-то образом присутствовал в твоей прошлой жизни.

— Может, он выступал в концертном зале «Карнеги-Холл»?

— Перестань. — Нора опять обратилась к ретриверу: — Хорошо, существует ли связь между изображением скрипки и другими картинками?

Эйнштейн бросил на нее внимательный взгляд, как бы обдумывая ответ на вопрос. Затем он пересек комнату, аккуратно ступая между рядами разложенных на полу картинок, скашивая глаза направо и налево, и затем, поставив лапу на рекламу кассетного плейера «Сони», поднял глаза на Нору.

— Связь очевидна, — сказал Тревис. — На скрипке играют, а на кассетнике воспроизводят музыку. Прекрасный пример ассоциативного мышления у собаки, но ведь это ни о чем не говорит.

— А я уверена, что это не так, — сказала Нора. Обращаясь к Эйнштейну, она спросила: — Кто-то, кто был с тобой раньше, играл на скрипке?

Пес молча смотрел на нее.

Нора задала еще один вопрос:

— А у твоего предыдущего хозяина был такой кассетный плейер?

Собака не сводила с нее глаз.

Нора сказала:

— Может быть, тот, кто играл на скрипке, записывал свою игру на кассетник?

Пес моргнул и заскулил.

— Ладно, — сказала Нора. — Есть здесь другая картинка, которая ассоциируется со скрипкой и кассетником?

На мгновение Эйнштейн остановил взгляд на фотографии кассетника, затем прошел два ряда картинок и остановился у рекламы «Блю Кросс», где доктор в белом халате стоял у кровати, на которой молодая мать держала на руках новорожденного. Доктор и женщина улыбались, а младенец был серьезен и невинен.

Опустившись на четвереньки рядом с ретривером, Нора спросила:

— Это похоже на семью, в которой ты жил?

Пес уставился на нее.

— И в этой семье были отец, мать и маленький ребенок?

Собака продолжала смотреть на нее немигающим взглядом.

Сидя на полу, прислонившись к дивану, Тревис сказал:

— Ребята, мы тут, видимо, имеем дело со случаем реинкарнации. Наверное, старик Эйнштейн был кем-то из этих людей в прошлой жизни.

Нора не посчитала нужным отвечать на эту остроту.

— Ребенком, который играл на скрипке, — не унимался Тревис.

Нора прервала его:

— Ладно. Так у нас ничего не получается. Простое совмещение картинок ничего не дает. Надо придумать способ задавать ему вопросы о картинках и получать ответы.